Я боюсь

Удручённый и немного растерянный вид имел недалеко сидящий человек, на которого мне указали в фойе здания областного суда: «Это тот самый Карпов. Анестезиолог, который угробил человека прямо на операционном столе...». Среднего роста, худощавый, немного взъерошены волосы с сединой, многодневная небритость. Обычный, ничем особым не примечательный человек. Взгляд к нему притягивала лишь яркая полосатая футболка. Только в фильмах у заключённых полоски вдоль тюремного одеяния, а у Карпова — поперёк.

Почти год назад произошла эта драматическая история. В сентябре 37-летний мужчина обратился в бывшую МСЧ-156 для удаления родинки, заплатил 10 тысяч рублей за операцию, во время которой врач-анестезиолог вставил трубку не в трахею, а в пищевод, в результате мужчина впал в кому, а на 13 день скончался, не приходя в сознание.

Его мать каждый день приходила в учреждение и каждый раз ей то намекали на больное сердце сына, то просили разрешения сделать ещё одну операцию, потому что закровоточила язва...

— Но сын мой был здоров и на сердце никогда не жаловался, — возражала мать, которая сразу после случившегося поняла, что с сыном сотворили что-то неладное. А когда он умер, приложила все свои усилия, чтобы виновник был наказан.

14 июня 2012 г. состоялся суд, В. В. Карпов был признан виновным за причинение смерти по неосторожности вследствие ненадлежащего исполнения профессиональных обязанностей, судья В. П. Разин назначил наказание «в виде ограничения свободы сроком на 2 года, с лишением права занимать должность врача-анестезиолога сроком на 2 года <...> а также взыскание в пользу матери погибшего в счёт возмещения затрат на юридические услуги в размере 10 000 рублей <...>» Но мать посчитала наказание слишком мягким и обратилась в Саратовский областной суд. Ее, кстати, поддержала местная прокуратура. И 14 августа Судебной коллегией (в составе судей И. П. Мыльниковой, В. В. Рогова и М. Ю. Куликова) кассационная жалоба была рассмотрена.

Сама потерпевшая в Саратов поехать не смогла, на руках у нее старенькая и беспомощная 100-летняя мать, которую нельзя оставить больше чем на 2 часа. «Как же должно быть тяжело этой женщине!» — думала я по дороге в Саратов, если, конечно, можно назвать дорогой 160 км ям и трещин, по которым вынуждены двигаться автомобили. Удивительно, но до великолепного здания облсуда на Мичурина, 85, была всего одна пробка, именно на этой улице. Видели бы вы её в этот час! Улица представляет из себя постоянный подъём (причём, не самый крутой из тех, что есть в городе!) Ширина ее примерно в 4 полосы для одностороннего движения, причём, свободной оставалась только половина. А по бокам, на всём протяжении улицы стояли тесными рядками, параллельками и уголками припаркованные автомобили. И ни одного свободного местечка! А весь «пробковый» цветной автомобильный поток медленно полз в гору...

Чтобы припарковаться недалеко от суда, мы повернули направо, а там гора оказалась ещё круче! Но деваться некуда. Оставили машину кверху носом, и пошли в суд. У входа двое. Один записывает и проверяет содержимое сумок, второй получает команды по телефону. Спрашивает: «Журналисты из Балакова? Проходите!»

Заседание было назначено на 14.00, мы приехали «с запасом». Осмотрелись. Евроремонт, чистота, простор, не то, что в здании мирового суда на ул. Комарова в Балакове! Познакомились с адвокатом потерпевшей, Л. В. Гориной. Она и показала врача Карпова.
«Фотосьёмка вам разрешена», — сообщила представительница пресс-службы суда. Диктофоном там можно было пользоваться, не предупреждая судей, а вот фото-и видеосьёмка ведётся с их разрешения, и то бесшумно и максимально далеко от президиума. И хотя зал заседания относительно небольшой, в нём установлены микрофоны и мониторы. «Это для видеосвязи с „местами не столь отдалёнными“, — пояснили мне. — Чтобы заключённых сюда не доставлять». Однако по коридору мимо нашего зала прошло, как минимум, 10 охранников с наручниками в руках. Один из них тихо присутствовал и на «нашем» заседании.

Заседание прошло неожиданно быстро. Адвокат Л. В. Горина зачитала кассационную жалобу, прокурор Н. И. Фомина ее поддержала. Осуждённый В. В. Карпов выступил с короткой речью: «Со следствием я сотрудничал, вину свою признал полностью.

Обращаю ваше внимание на то, что моя работа — единственный источник материального достатка моей семьи. Анестезиологом я не работаю с декабря 2011 года. Я работаю в отделении реанимации и интенсивной терапии, где за больными ухаживают после операции. Я прошу вас не лишать меня возможности работать. Это будет полной катастрофой. Извинения потерпевшей я принёс. Больше мне нечего сказать...»

Посовещавшись, судебная коллегия согласилась с доводами потерпевшей и приняла решение — уголовное дело вернуть на новое рассмотрение в Балаково, но теперь уже другого судьи.

На мое предложение спокойно встретиться спустя какое-то время в Балакове, Карпов спросил: «Зачем?» — «Я попытаюсь вас понять». «Не хочу», — поставил жёсткую точку в разговоре врач, осуждённый в причинении смерти по неосторожности. Его профессиональная ошибка поставила последнюю точку в жизни погибшего, ещё одну точку — после слов «надежда» и «опора» — для его матери, которая считает, что Карпов больше никому не должен причинить смерть или боль и, значит, он не может работать в медицине. Но он работает в городской больнице № 1, в отделении реанимации и интенсивной терапии! И, теперь, разумеется, смерть 37-летнего мужчины по ошибке врача — жирное пятно не только на репутации Саратовского медцентра (ранее МСЧ-156) — медицинского учреждения, о котором многие в Балакове говорят: «больница для богатых», но и на репутации городской больницы. Поднимите руки те, кто согласился бы отдаться во власть В. В. Карпова, пусть даже не в качестве анестезиолога! Я — против. Боюсь. И жить хочу.

Источник: газета «Упрямые факты» от 21.08.2012 года.