Тот самый Серебряков: «Я пойду и уволюсь»

— Когда я читала статью в «Сути» № 32 от 7 августа под названием «Люди! Берегите себя от... врачей», то сразу поняла, о ком идет речь. И когда дошла до фамилии доктора, не удивилась.

Такими словами начала свою историю Татьяна Михайловна Томаровская, которая несколько раз сталкивалась с доктором Константином Серебряковым. А потом было еще несколько откликов на статью. Посему, не дожидаясь результатов проверки (напомним, мы отправили запрос в комитет здравоохранения с просьбой разобраться в ситуации. — Авт.), я отправилась в терапию на Балаковке, чтобы своими глазами посмотреть на хамовитого доктора.

Ждала встречи я полтора часа. Охранник, дежуривший на проходной, рассказал, что Константин Борисович очень сложный человек. Он может «мучить» пациентов в приемном покое по два-три часа, прежде чем отправить на больничную койку.

— Сколько раз было, что взбешенные родственники пациентов грозились, извините, набить ему морду, — доверительно шепнул охранник. А я тем временем все больше приходила к мнению, что Серебряков не очень-то подходит под определение врача. И вот долгожданный момент настал, и меня допустили в приемный покой. В коридорчике сидели недовольные родственники какого-то больного.

— Даже диагноз не поставили, хотя промучили полтора часа, — разочарованно рассуждали они.

В кабинете врача сидел приятный на вид мужчина. Даже и не скажешь, что он и есть тот самый Серебряков, про которого ходят весьма нехорошие слухи.

— Объясните, как вы могли, не поговорив со мной, напечатать обвинительную статью? — начал он разговор. — Я помню этот случай. Жена, которую я отправил за дверь, на это обиделась и накатала жалобу на имя главврача больницы. Я вам скажу так: я давал клятву Гиппократа, я должен сохранять врачебную тайну. Поэтому информацию о пациенте я должен получать из его уст, если он находится в здравом уме и твердой памяти. Только если человек находится без сознания, я могу поговорить с его родственниками.
Пациент Папенин был в сознании, адекватный. Поэтому я хотел поговорить именно с ним, и, сколько бы по времени я выведывал информацию, помогающую поставить диагноз, это мое дело. Могу хоть три часа пациента расспрашивать. Вот журнал, в котором написано, что пациент сам отказался от госпитализации (мне тут же вспомнилась наша недавняя статья про травмпункт: там пациент ушел мыть ноги и не вернулся. — Авт.).

— Ну просто так не будет же человек писать жалобы главврачу, звонить нам в газету. Значит есть причина, почему жена Паленина сделала это, не так ли? — поинтересовалась я.

— Она просто осталась недовольна моим способом общения, — предположил Серебряков. — Но я и не обязан сюсюкаться с каждым пациентом. Главное же, наверное, то, хорошо ли я их лечу. Когда я приглашаю сантехника, жду от него одного: чтобы трубы были починены. И не важно, матерится ли он при этом или ласково разговаривает.

— Но пациенты — это не трубы, они хотят сострадания. И для них важно, как вы с ними разговариваете.

— Моя первоочередная задача — лечить.

— А можно задать вопрос в лоб? Вы правда говорите пациентам, «чего вы сюда приперлись» и «вам уже помирать скоро»? Просто звонившие озвучили такие фразы, которые якобы слышали от вас.

— Я мог спросить, «чего вы сюда приехали?», но хотел тем самым выяснить, с какими жалобами ко мне пожаловали (ну тогда, Константин Борисович, прямо бы так и спрашивали, а не юморили бы. — Авт.).

Часа полтора — и мы с доктором Серебряковым расстались. Вышла я из больницы и подумала: вроде адекватный здравомыслящий врач. Почему же столько недовольных? Хотя, кто знает, какое бы у меня сложилось о нем мнение, попади я в кабинет в качестве пациента...

Пока верстался номер мы получили ответ на запрос от председателя комитета здравоохранения Ольги Емельяненко, которая провела проверку в отношении К. Серебрякова. Она сообщила, что в период сбора анамнеза пациента произошла конфликтная ситуация между врачом приемного отделения и сопровождающей.

По версии врача, во время осмотра и сбора жалоб пациент самостоятельно покинул кабинет, поэтому осмотр больного завершен не был. При расследовании были выявлены «факты ненадлежащего поведения врача приемного покоя. Ему вынесено дисциплинарное взыскание. «Учитывая состояние пациента в момент обращения и отказ от 1 госпитализации, пациента неоднократно посещал медработник поликлиники № 3, а также начальник отдела организации медпомощи взрослому населению комитета здравоохранения Л. А. Милосердова. Через домофон им ответили, что по данному адресу гражданин не проживает», — написано в официальном ответе. — Судя по письму, у мужчины имеется серьезное заболевание, требующее лечения лекарственными препаратами, но разыскать его мы не можем, — говорит Емельяненко. — Поэтому, уважаемый А. В. Папенин, откликнитесь и сообщите о своем здоровье Л. А. Милосердовой по номеру 37-48-45.

P. S. Когда эта статья уже была готова к печати, в редакцию пришел Константин Серебряков. Мы показали ему ответ председателя комитета здравоохранения. Реакция после прочтения сего документа была неожиданной:

— Ну ладно, если я не прав, пойду и уволюсь, — заявил Константин Борисович.

От себя добавим, что мы не преследовали цели избавиться от врача, а хотели лишь обратить внимание на взаимоотношения пациентов и докторов. Понятно, что в нашей медицине не все гладко — об этом писано-переписано много раз. Но если от медперсонала не зависит, например, сколько средств выделяется на лечение больных, то манера общения с пациентами на 100% зависит от них.

Источник: газета «Суть» от 21.08.2012 года.