18+

Хвалынский бунт: как убивали доктора Молчанова

09 декабря 2013, 11:01

В моем архиве накопилось достаточно материалов о трагических событиях, произошедших в Хвалынске почти 120 лет назад. Во время холерных беспорядков, прокатившихся по Волге от Астрахани до Саратова, хвалынцы 30 июня 1892 года убили правительственного врача Александра Матвеевича Молчанова. И хотя в то жаркое лето при погромах погибло много самоотверженных врачей и сестер милосердия, именно смерть Молчанова, зверски растерзанного толпою, шокировала российскую интеллигенцию, о ней наперебой писали газеты и журналы, обсуждали в столичных салонах и даже в семье императора Александра III. Яркий писатель, публицист и юрист, обер-прокурор А. Ф. Кони в разговоре с императрицей Марией Федоровной о беспорядках в Хвалынске подчеркнул: «Мадам, эта дикость — результат невежества народа, который в своей жизни, полной страданий, не руководится ни церковью, ни школой»...

Эти трагические события были описаны В. Вересаевым в повести «Без дороги», вышедшей в 1895 году. О них сообщал воронежский губернатор И. Ф. Кошко в своих «Записках губернатора» в 1916 году и многие другие деятели. Наш всемирно знаменитый земляк, К. С. Петров-Водкин даже сочинил в 1905г. пьесу «В маленьком городке» из трех действий, которую предварил эпиграфом: «Люди, когда они потеряют последнюю искру веры, — задушат друг друга звериными объятьями...», а позже описал трагическую смерть Молчанова в своей повести «Хлыновск», ставшей в наши дни настольной книгой многих жителей и гостей города.

Но все известные нам свидетельства, которыми оперируют историки-краеведы, вышли гораздо позже письма, которое я предлагаю вашему вниманию. Текст его, насколько мне известно, еще нигде не публиковался. Оно написано служащим городского головы А. В. Васильева (Радищева) своему другу, студенту Троицкому по горячим следам тех событий. Как и все документы такого рода, письмо весьма субъективно, но передает волнение автора и содержит некоторые детали, которые заинтересуют местных краеведов.

А. В. Васильев (Радищев)- - городской голова г. Хвалынска

«Дружище студент!

Извини меня, что так долго не отвечал на твое письмо. Поздравляю тебя с успешным окончанием курса. Доставай денег и махай прямо в Томск. Ты, наверное, слышал уже о бунте в Саратове, у нас также был таковой и последствия, как тебе, может быть, уже известно, имел печальные, а именно убит доктор Молчанов. Все корреспонденции по поводу этого бунта оказались неправдоподобными. Вследствие этого Васильев (А.В. Радищев — городской голова г. Хвалынска — Авт.) попросил меня написать как было на самом деле, что я и исполнил и отослал в «Московские ведомости».

Чтобы не составлять еще раз описание этого бунта, я напишу тебе мою корреспонденцию и попрошу тебя сделать оценку. Вот она: «Передаваемые до сего времени в газетах сведения по поводу Хвалынского бунта оказываются более или менее несостоятельными и неправдоподобными. Я, как очевидец этого бунта, надеюсь сообщить более подробные и верные сведения.

Холера и разные санитарные мероприятия послужили только поводом к этому бунту, брожение же умов в среде хвалынских мещан началось еще с октября 1891 года. Брожение это было вызвано желанием мещан отобрать принадлежавшие городу земли, леса и луга в свою исключительную собственность. Всю зиму мещане собирались толпами и обсуждали этот вопрос, коноводы же их напивались пьяными и угрожали городскому управлению. Городской голова Васильев (мой хозяин) не раз указывал кому следует на опасность этих сходок, но сходки продолжались. И теперь в такое ужасное время, когда свирепствует страшная болезнь, беда разразилась.

30 июня, часов в 8 вечера к городскому голове явился член управы и сказал, что в городе неспокойно, — на Московской улице (ныне ул. Советская — Авт.) собралась толпа. Городской голова тотчас же отправился к исправнику, вместе с которым явился в толпу. На вопрос головы, чего хочет толпа, ему отвечали — уволить доктора Молчанова, не строить холерный барак, не опрыскивать дворы карболкой и не очищать их от навоза. Васильев обещал исполнить все их требования и этим, казалось, успокоил народ, но некоторые негодяи, стоявшие позади и не слыхавшие его слов, начали кричать: «Нечего с ним разговаривать, он вас только обманывает, — разве не он отобрал у нас все земли и вместе с Молчановым отравил все родники и бассейны — на воздух его!»

С такими возгласами и угрожающими жестами толпа стала надвигаться к голове и исправнику, но благодаря только некоторым более благоразумным, которые старались незаметно отстранить толпу, дело не приняло печального оборота. Васильев, выбрав удобный момент, бросился на близстоящего извощика (так в тексте — Авт.) и поскакал, исправника же увез на своей лошади один купец. В это время к толпе подошел пастух (Салынов — Авт.) главный подстрекатель, он рассказывал, что своими глазами видел, как Молчанов отравлял воду, увидя, что голова уехал, он закричал: «Зачем отпустили голову!» Толпа бросилась за ним, то есть за головой, но на Дворянской улице (ныне — у сквера на ул. Ленина — Авт.) внимание ее было отвлечено появлением доктора Молчанова. Пока голова и исправник находились в толпе, Молчанов был в квартире судебного пристава Боголепова, когда же ему сказали, что бежит толпа, он, не желая подвергать Боголепова какой-то неприятности, вышел на улицу и бросился бежать, но его остановили (какой-то подлец мальчишка лет 12 вцепился в него) и окружили.

Доктор А. М. Молчанов

Поднялись крики и ругательства, а один негодяй с криком: «Чего на него смотреть, бей!» занес руку для удара, но находящийся около Молчанова нотариус Богданов отпарировал удар, но тот бросился на него, и Богданову пришлось отретироваться. После этого произошло что-то ужасное: Молчанов со слезами на глазах бросился к стоявшим здесь же священнику Ктаторову и миссионеру Карманову, умоляя их защитить его от разъяренной толпы, но те не в силах были усмирить эту необузданную толпу, — слов их не слушали. В Молчанова вцепились десятки рук и начали бить, кто палкой, кто камнем; затем, когда он упал, уже мертвым, над ним святотатственно надругались, топтали ногами, подбрасывали в воздух (я сам был свидетелем), стреляли из его же револьвера и т. п. После убийства Молчанова толпа бросилась к дому головы, находящемуся поблизости, (ныне здание картинной галереи — Авт.) перебила окна, рамы, сломала ворота, забор. (Мы в это время все находились в подвальном этаже с оружием в руках и с минуты на минуту ждали смерти. Но благодаря Богу к нам вниз никто из бунтовщиков сойти не решился за исключением одного. Этого субъекта мы напугали тем, что положим его на месте, если он станет кричать, и он все время просидел с нами).

От дома головы буяны бросились к городской управе, где начали бить стекла, но скоро опомнились, так как кто-то крикнул, что это их собственность. От городской управы толпа двинулась далее; разбила дома члена управы Шикина, секретаря управы Платонова и частного поверенного Морозова. Более всех в материальном отношении пострадали Платонов и Морозов. Всё имущество их было истреблено или разграблено, не оставлено ни одной мелкой вещицы в целости. В эту ночь часть интеллигенции разбежалась из города (В том числе и я уехал с сыном Васильева и его женой за Волгу верст за 50), часть же спряталась в острог под прикрытием 11 человек солдат!! (Ты, может быть, удивляешься, но это верно).

На другой день толпа опять собралась и готовилась идти грабить, но помешала гроза, успели разбить только дом Черабаева, мещанина, и его мелочную лавку. Страшно подумать, чтобы было на третий день, если бы не подоспели войска; в этот день толпа собиралась произвести поголовный грабеж у всех богатых, разбить гостиный двор и вероятно напала бы на острог. В особенности негодяи добирались до головы за то, что он будто бы условился с англичанкой переморить народ. Крестьяне соседних сел к этому бунту отнеслись сочувственно и преследовали бежавших из города. Толпа буянов состояла из 500 человек, арестованных же всего только 45, потому что большая часть бунтовщиков разбежалась.

Сам я чуть было не попался в их руки. В то время как собралась толпа, я находился у нотариуса Соловьева и пил чай, когда же по городу поднялись крики, я вышел от него и бросился бежать домой: а почти около самого дома я видел, как били Молчанова. Впереди меня бежала баба из дворни Васильева и так как ворота были заперты, то она стала подлезать в подворотню, я за ней, а она, думая, что это лезет кто-нибудь из бунтующих, кричит: «Ай, батюшки лезут, бейте» и хотела меня ударить ногой, хорошо еще, что меня узнал дворник, а то бы я очутился меж двух огней: со двора бы меня приняли, да с улицы, так как вслед за мной подоспела к дому толпа.

В эту ночь я случайно уехал за Волгу, на другой же день опять приехал и укрывался в остроге. Всю неделю, хотя уже и были войска, мы выходили на улицу не иначе, как с оружием. Семья Васильева уехала в Липецк, сам он, как только вырвался из толпы, ускакал в свое имение, а оттуда в Сызрань, так как оставаться в имении ему было небезопасно, — крестьяне хотели его убить.

Через неделю после (этого — Авт.) я ездил в Саратов, потому что наши очень беспокоились — какой-то дурак сказал Молодцовой, что меня избили и арестовали (за что, спрашивается). Отвечай поскорее, что поделываешь, видишься ли с Егором и что он намерен предпринять. Спроси его, скоро ли он думает посылать документы, свои я еще не отправлял.

В Саратове арестовали учителя женской гимназии Воронова (вероятно, был пьян). Ну, однако, довольно, и так расписался уж очень, рука даже устала. Желаю тебе всего хорошего. Не забывай меня, пиши. Остаюсь, твой друг А.Тихо... (угол листа оторван — Авт.)

P.S. Передай поклон своему patri и всем домашним, хотя я их и не знаю. Хотелось бы мне повидать тебя, да не знай, придется ли увидеться.

г. Хвалынск Июля 14-го дня 1892 года«.

Беспощадный холерный бунт черни был предтечей куда более грозных событий, в которых счет уже шел на многие тысячи. Могила А. М. Молчанова на городском кладбище, к сожалению, не сохранилась, так пусть будет хоть камень или крест на месте расправы над ним, о чем должны позаботиться местные власти. Ведь его смерть стала частью российской истории и литературы, поэтому необходимо, чтобы об этой жертве врачебного долга знали и помнили.
А пьеса всемирно знаменитого художника и писателя К. С. Петрова-Водкина пока хранится в РГАЛИ (Российский государственный архив литературы и искусства — Ред.) невостребованной. Я думаю, пришло время поставить ее на местной театральной сцене. Она явилась бы интересным и ярким моментом в культурной жизни не только Хвалынска, но и Балакова.

Источник: сайт газеты «Суть».


Добавить комментарий