К 100-летию городской власти. Из села в город

Положение первых городских депутатов усугублялось тем, что они с трудом находили общий язык с крестьянским обществом — основным землевладельцем. Попытка расширить границы Балакова за счёт отведённой, но ещё не заселённой земли была встречена в штыки.

Деньги выбивали с боем

Ещё одна проблема, которую приходилось решать с боем, — содержание полиции и пожарного обоза. Ещё в 1886 году было решено, что эти так необходимые Балакову службы должны содержаться на средства сельского общества, иногородних жителей и удельного ведомства. Но в 1912 г. последнее отказалось от своей доли, мотивируя это тем, что раз Балаково стало городом, пусть само и выпутывается. Деньги удалось выбить только благодаря вмешательству самарского губернатора, но лишь на этот и на 4 месяца следующего, 1913-го года. А затем балаковцы опять схватились за голову.

Из Самары спустили новое штатное расписание полиции, предполагавшее увеличение количества городовых почти в 2 раза: с 23-х до 55. Ну, не насмешка ли над заштатным городом, который и без того еле-еле сводил концы с концами?! Но в губернском городе невозмутимо ссылались на пункты в соответствующих законах, согласно которым полиция должна содержаться на городские средства, и также невозмутимо объясняли необходимость полицейской «прибавки»:

«Постоянных жителей в Балакове по переписи 1897 года состояло 18395 человек обоего пола, а в 1912 году насчитывалось 21940 человек. С наступлением же весны и открытием навигации, численность жителей достигает до 35-40 тысяч человек, которые и остаются там до осени. Балаково считается одной из крупнейших поволжских хлебных пристаней, куда зимою, в особенности в урожайные годы, привозится из уезда хлеба до 8-10 тысяч возов ежедневно, так что хлебные грузообороты его достигают до 40 миллионов пудов в год. В связи с этим в Балакове развиты в значительной степени и другие отрасли торговли и промышленности, так, например, имеется до 10 лесопильных заводов, несколько паровых мельниц и три чугунно-литейных завода, а также казначейство, несколько коммерческих банков и множество разных торговых предприятий. По своей территории Балаково почти в три раза более уездного города Николаевска. Обращаясь затем к политическому настроению населения отмечаем, что, так как Балаково связано водным путем с губернскими городами Самарой и Саратовом, а также с соседними Вольском и Хвалынском, то оно является притоном разных неблагонадежных элементов, требующих зоркого наблюдения полиции».

Мамин сопротивлялся как мог

Первый городской староста И.В. Мамин, при поддержке своих соратников, сопротивлялся, как мог. Он убеждал губернских чиновников, что в содержании в Балакове стольких полицейских нет необходимости (здесь нет учреждений государственной власти, которые следовало бы охранять особо) и предполагаемые затраты в 23 с лишним тысячи в год непомерно велики для города, у которого нет весомых доходов. Мамин предлагал снизить штат городовых до 40 и освободить Балаково на первые десять лет своего существования от расходов на полицию. Но в Самаре и слушать не хотели. Новоявленных горожан обрадовало только то, что балаковская полиция осталась в подчинении уездной и что половину расходов на неё своевременно вышедшие законодательные поправки закрепили за губернией.

По итогам первого, как сейчас бы сказали, налогового года городская власть собрала в местный бюджет весьма скромную сумму — без малого 17 тыс. рублей. Если учесть, что только на содержание полиции и пожарного обоза пришлось потратить 8,5, то можно себе представить, какие крохи достались остальным статьям расходов. И всё же получилась экономия — в 2 с лишним тысячи. Это произошло, скорее всего, потому, что не все планы удалось воплотить в жизнь: слишком много времени ушло на решение организационных вопросов. Годом реальных дел должен был стать 1914-й.

Открыли свою газету

Чтобы найти поддержку у общественности, депутаты решили открыть свою газету — «Заволжье». Её первый номер вышел 1 мая 1914 г. Редактором поставили потомственного почётного гражданина, секретаря биржевого комитета и депутата Василия Никитича Добролюбова. В редакционном обращении к читателям позиция прогрессивной части балаковцев была высказана достаточно ясно:

«Мы с полной уверенностью можем сказать, что громадная масса людей того района, в котором мы хотели бы иметь своих читателей, весьма мало интересуется даже своей общественной жизнью; в вопросах же политических могут разбираться только немногие лица. У нас есть крестьяне и рабочие, фабриканты и заводчики, торговцы и приказчики, ремесленники и чиновники, но граждан почти нет. Люди платят оброки и подати, прямые и косвенные налоги, но в большинстве даже и знать не хотят, куда и на что идут эти деньги. Часто от них слышится ропот на те или иные порядки или стеснения, на то или другое должностное лицо, но они не видят, что все эти отрицательные стороны общественной жизни держатся ими самими, их невежеством или их политической беспечностью. Необходимо понять, что общий уклад жизни может стать более благоприятным не для отдельных личностей, а для масс только тогда, когда каждый взрослый — городской или сельский — обыватель, богатый и бедный, без различия пола, веры и национальности, станет гражданином своей родины и примет живое участие и в своей общественной (городской или сельской, волостной или земской) жизни и в жизни общегосударственной. Участие это может выразиться в выборах уполномоченных, старост, старшин, гласных и депутатов, в постоянном общественном контроле над их деятельностью в деятельной работе в общественных, политических, экономических, кооперативных, профессиональных и иных организациях, в устройстве собраний и в обсуждении на них всех насущных вопросов и т.д.

Считая своей обязанностью будить в читателях интерес к общественной самодеятельности, мы полагаем, что дверь к этой самодеятельности должна быть широко открыта. Всякое противодействие такой самодеятельности, откуда бы оно ни исходило, встретит с нашей стороны осуждение».

Вызывает удивление, насколько современны слова: за 100 лет в позиции балаковской общественности практически ничего не изменилось. Но вернусь к работе первой городской власти.

Увы, большинство проблем, возникших в 1913 г., осталось не решено и в 1914 —м. Одна из самых главных — земельный вопрос. Ещё не удалось оформить земли, которые оказались под городом, да и сельское общество по-прежнему отказывалось передавать городу свои участки, те самые, выделенные под заселение, но ещё не заселённые. Сельчане упорно не хотели становиться горожанами. Это тормозило поступательное развитие городского самоуправления, но уполномоченные не сдавались. Они настойчиво объясняли сельчанам преимущества города.

В газете «Заволжье» одна за другой появлялись пропагандистские статьи. В одной из них некто В. Милич (возможно, за этим псевдонимом скрывался сам редактор В. Добролюбов) терпеливо объяснял:

«...своим противодействием городу сельское общество наносит непоправимый вред и городскому населению, больше же всего — своим сочленам. И не только тем, что преграждает сельчанам пути к широкому участию в общественных делах, но и тем, что поддерживает ту исконную российскую косность и боязнь „новшества“, которая служит одной из причин, в силу которых мы так далеко отстали в культурном и экономическом развитии в сравнении со всеми своими соседями».

Возможно, сельчане и не стояли бы так упорно на своём, если бы не чувствовали: проблемы новорожденного города не хотят решать ни губернская власть, ни государственная. Городские уполномоченные пытались обойти сельское общество и оформить в свою собственность хотя бы удельные земли, т.е. те земли, которые принадлежали царской семье, но, увы, и здесь ходатаи натолкнулись на глухую чиновничью стену:

«Чины удела — своеобразные чины: это не чиновники обычного типа, а скорее обычные управляющие обыкновенных помещичьих имений. И если бюрократ обычного типа тщится выдвигать на первый план „государственную точку зрения“, то удельные бюрократы руководствуются одним: самой грубой „пользой“ в виде наибольшего получения доходов от управляемых ими имений.

С Балакова удел собирает огромную сумму. Передать балаковские угодья городу, значит, потерять источник дохода. Что от такой передачи выиграют десятки тысяч городского населения, удел не думает и думать не хочет».

Из-за затяжки решения земельного вопроса первая городская власть не могла более основательно заниматься благоустройством. А ведь Балаково было настолько запущенным, что любой приезжий с первого взгляда не мог и представить, что это — населённый пункт с миллионным товарооборотом.

«Какой стороны балаковской жизни ни коснись, везде непорядки, везде неустройство. Нет городских школ, больниц, библиотек. Улицы в осеннюю и весеннюю распутицу грозят опасностью, в грязи зачастую верблюды тонут; а летом столько пыли, что задохнуться можно. Питьевая вода или горько-соленая, или отдаёт навозом».

Удельное ведомство, чтобы усмирить зарвавшихся новоявленных горожан, как могло, вставляло палки в колёса. По его распоряжению, вдруг, по непонятным причинным, был снесён барак, построенный за несколько лет до этого купцом-миллионером Паисием Мальцевым для работников, которые приезжали в Балаково на летние заработки. В результате сотни мужиков, съехавшихся сюда с разных концов страны, оказались под открытым небом. Некто П. Заонегин с издёвкой писал в «Заволжье»:

«До сих пор никто не догадался поблизости от их местожительства устроить что-либо вроде отхожего промысла... то бишь отхожего места. И рабочие вынуждены унаваживать городские улицы, переулки и набережную р. Балаковки.
Будем надеяться, что в дело вмешается министерство путей сообщения, потому что скоро по балаковским улицам и набережным нельзя будет ни пройти, ни проехать».

Потом неожиданно нагрянул удельный чиновник, который начал наводить новый «порядок». Он ходил по улицам и стращал штрафами мелких ремесленников и торговцев за якобы незаконную деятельность: мол, если ты работаешь и торгуешь на удельной земле, плати. Даже уличному мороженщику он объявил, что без уплаты аренды тот не имеет права возить и продавать мороженое. Досталось по первое число и обыкновенным продавщицам молока и ягод.

Но несмотря ни на что, сдаваться первые депутаты не собирались. Они написали в губернскую санитарную исполнительную комиссию ходатайство о выдаче из казны 205 тыс. рублей на строительство постоянного водопровода, на очистку р. Балаковки и озёр, на новую амбулаторию. Попросили они у казны и выдачи ссуды в 200 тыс. рублей сроком на 10 лет для осушения и замощения улиц и площадей. Причём, по мнению депутатов, город смог бы расплатиться с этим долгом, если бы ему разрешили взимать небольшой сбор в четверть копейки с каждого пуда ввозимых и вывозимых по Волге товаров.

Ещё один источник доходов, который балаковцы настойчиво пытались вернуть, — это специальный капитал в 30 тыс. рублей, накопившийся в Николаевском уездном земстве из налогов с балаковских нотариусов и предназначенный для проведения противопожарных мероприятий.

Активизировались хлопоты и по вопросу строительства железной дороги до Балакова, и по уличному освещению городских улиц. Словом, шла упорная и бескомпромиссная работа по превращению «чуть не на навозе построенного степного села, о благоустройстве коего никто и никогда не заботился, в городское поселение, где, хотя бы и в слабой степени, были удовлетворены назревшие потребности». Ситуация осложнилась с началом 1-й мировой войны. Стали прибывать беженцы, военнопленные, появилась такая категория граждан, как солдаты-инвалиды, солдатки и вдовы. Их проблемы нужно было решать в первую очередь. Всё остальное уходило на второй план. Трудно, например, представить, чем бы обернулась для Балакова возникшая весной 1915 г. среди военнопленных эпидемия сыпного тифа, если бы не помощь таких богатых балаковцев, как Кобзарь и Меркульев. Именно они на свои деньги построили так называемые «заразные» бараки. Благодаря оперативно принятым мерам тифом переболело не так уж и много — около двухсот человек.

Первый состав городского общественного управления проработал ровно 4 года. К сожалению, к тому времени в городе по-прежнему существовала одна мощёная улица, деревья были посажены только на Дамбе (теперь ул. Коммунистическая), антиэпидемиологических мероприятий не проводилось... И таких «не» оставалось великое множество.

Не смогла ничего исправить и городская дума, избранная уже после свержения самодержавия 16 (29) июля 1917 г.: грянули очередные испытания — Великая Октябрьская социалистическая революция, гражданская война, послевоенная разруха и прочее, прочее, прочее. Благоустройством города начали основательно заниматься только в конце 50-х гг., после того, как в Балаково приехали первые строители будущей ГЭС и других промышленных предприятий.

Юрий Каргин

Источник: сайт газеты «Суть».